Иерусалим и его обитатели. Иерусалимские прогулки - Виленский Лев (Лейб) Вульфович

Хумус и суп-кубе в «Азуре»

О шварме – именно так, а не питерской «шаверме» и московской «шаурме» могу я говорить долго и выспренне, ибо этот король продуктов нашего местного фастфуда мог служить одновременно завтраком, обедом и ужином. Огромная лепешка – лафа, щедро намазанная хумусом, принимает на себя порцию скворчащего мяса с вертела, куриного, индюшачьего, говяжьего, а иногда – смеси из двух мясных нарезок, и все это богатство поливается тахинным соусом, сдабривается солеными огурчиками, нарезанными мелко мелко помидорами и огурцами, иногда небольшим количеством слабоквашеной капусты и обжаренным в масле ломтиком баклажана. Движения рук продавца отработаны до ювелирной точности. Быстро сворачивает он лепешку с швармой в рулет, поливает соусами, и вручает, как фельдмаршальский жезл, как оружие – новобранцу, как лопату – солдату – пускающему слюнки, едоку. А запах, этот запах жареного мяса, вертящегося на вертеле, бараньего курдюка, надетого на мясную пирамиду сверху, для того, чтобы мясо при жарке пропиталось жирком, запах картошечки – фри и аромат свежих овощей… Что может быть лучше этого, думает едок, впиваясь зубами в тугие бока огромного своего сэндвича, поедая сочное, хорошо прожаренное, мясо, так, что сок по усам течет, и запивая это стаканом лимонада. Что может быть надежнее и калорийнее этой могучей простой закуски, недорогой и настолько ласкающей вкусовые сосочки, что иной раз поесть швармы идут с любимой женщиной, с детьми, компаниями. О, иерусалимский «Шамен» – «Толстяк», лучшая шварменая закусочная в городе, скольких людей ты пристрастила к пище богов, сколько толстых животов родилось у твоих прилавков, где разноцветные салаты радуют глаз…

И на десерт – о закусочных рангом повыше. Где простые столы и столики, и официант принимает заказ. Где в меню стандартный набор – вареный рис, маджадра (рис с чечевицей), жареная картошка и салаты, мясо на шампурах – куриная грудка, сердца, печень, иногда говядина, где всегда подают холодные свежевыжатые соки и лимонад и обязательно завернут половину необъятной порции домой в аккуратный фольговый поддончик. Сюда приходят пообедать те, кто побогаче, поужинать те – кто победнее, просто посидеть – те, кому хочется нехитро, вкусно и дешево поесть в нашем Городе, где дома сами растут из земли, и каждый житель мнит себя пророком.

Старая история о том, как готовить маклюбе

Знаете ли вы, какое блюдо больше всего подходит для суровых иерусалимских зимних суббот, когда сплошная стена дождя не дает видеть прохожих, когда секут по лицу злые холодные струи и кинжальные порывы горного ветра продувают аборигенов насквозь через узенькие и кривые переулки Столицы? Я расскажу вам, что это за блюдо.

Купите для начала продуктов, для чего бросьте все ваши занятия, и, невзирая на погоду, будь она просто холодной, очень холодной, или совсем холодной, прогуляйтесь на столичный рынок Махане Иегуда. Он встретит Вас яркими и неожиданными цветами, запахами, в которых человеческий нос теряется, словно мальчик в толпе великанов, крикливыми торговцами, зазывалами, сумрачными лавками со специями, малюсенькими кафешками и магазинами сладостей. Здесь хочется гулять и очень не хочется покидать это место. Каждый может найти себе еду по нраву, товар по деньгам и много-много рассыпанного там и здесь удовольствия в виде щедро протянутой к вам горсти орехов, огромного яблока, сочного ароматного манго или большого куска халвы. Торговец столичного рынка – это актер. Это жонглер, пантомимист, и оперный певец в одном лице:

– Помидоры свеееееежие, помидоры сочныыыыые, помидоры лучшие на Ближнем Востоке!

– Рыба, рыба, свежая рыба, сам Иисус не ловил такой рыбы!

– Халва, ай, халва, сладкая, как поцелуй вашей любимой!

– А вот клубника, клубника… кто не берет такой клубники, у того теща будет жить вечно!

Очередь мужчин у клубники не иссякает.

Но мы с Вами пройдем в закоулки «иракского» коридора, где в тощих, как мартовский кот, переулках располагаются кафешки «только для местных», в которых, забыв обо всем на свете, играют в шешбеш старые иракские евреи. Играют на деньги, и, хотя игры подобного рода в публичных местах строго запрещены, ни один полицейский не сунется к старикам. Это – достопримечательность города. Это – его живая история, его старое, доброе сердце.

Здесь мы зайдем к мяснику, который, радостно ухмыляясь небритым лицом, аккуратно нарубит нам топориком две упитанные куриные тушки, разделив их на бедрышки, крылышки, грудки и другие радостные части бестолкового куриного племени. А потом – навестим лавочку на углу, где мордатый йеменский еврей с длинными пейсами, вытаращив огромные, как маслины, черные глаза, неистово хвалит чистенькие, мытые и протертые бумагой, овощи. У него запасемся луковичкой средних размеров, тремя баклажанами, томно поблескивающими своими фиолетовыми упругими боками, пятью картофелинами. Отсюда наш путь – в лавку пряностей, где у входа пирамидами и конусами рассыпной красный, белый и черный перец, желтые горы шафрана, и зиры, палочки корицы, цветочки бадьяна, рядами стоят банки с травами и порошками, висят связки чеснока и сушеных грибов, и золотится в огромном мешке из джута слегка желтоватый рис. Риса нам понадобится с килограмм, его отвесят нам на странно выглядящих в этом царстве старинных посудин, наисовременнейших электронных весах. А еще возьмем молотой корицы, кардамон, остро пахнущего кэрри, шафрана и зиры, которую называют у нас кумином. И, уложив все это в сумку, где томится в ужасе, ожидая своей участи, покойная курица, пойдем готовить Его.

Оно – это блюдо – называют маклюббе, или маглубэ, или… да какая разница, как называют этот своеобразный вариант плова на Ближнем Востоке, где вечные войны и вечный Невидимый Бог смотрит на нас с небес.

Львы на воротах дома Машиаха Борухофа

А сейчас я расскажу Вам сказку. О том, как жила-была в конце позапрошлого века в древнем городе Иерусалиме красивая девушка, чьи родители уже не помнили своей родословной, уходящей, как они считали к самому Йоханану бен Закаю, мудрецу времен баснословных. Девушка эта рано осиротела и росла у тетки, старой и набожной женщины, которая вставала ни свет, ни заря, шла во двор за водой, и разжигала огонь в очаге, не забыв прочитать при этом коротенькую женскую молитву. В гулком дворе-колодце, окруженном домами со всех сторон, все знали старушку-тетку как лучшую повариху города. У ее дома в пятницу выстраивалась очередь с мисками – покупатели не могли пройти мимо остро пахнущего приправами котла с маклюбе, мимо япраха – голубцов из виноградных листьев, мимо кюфты – котлет из бараньего мяса, сваренных в бульоне, таких вкусных, что ни один едок не мог остановиться, пока не съедал всего.

Кстати, зажжем-ка мы огонь под кастрюлей. Нальем туда 2 литра воды и положим хорошо вымытые куриные части. Добавим туда очищенную от кожуры луковичку и подождем, пока закипит наш бульон. Засыпаем кардамон, корицу, и соль по вкусу… и будем варить до полуготовности куриного мяса. А заодно с этим, зальем в отдельной посудине купленный нами рис теплой, немного подсоленной водой. Пусть себе отмокает пока суд да дело.

Так вот. Молодая девушка не просто росла среди медных котлов и огромных мисок, она с детства помогала тетке на кухне. Тетка не могла нарадоваться на племянницу. Та ловко работала ножом, нарезая оранжевую морковь, хрустящую капусту, месила тесто, наполняла рисом голубцы-япрах, шпиговала чесноком баранью лопатку. Она проникла во все таинства пряностей, четко различая их вкусы и запахи, понимая в какие блюда класть острую кэрри, и что окрашивать желтой радостью шафрана, какой нежный и аппетитный запах и вкус придает куриному мясу сладкая паприка, и как малые зернышки перца превращают пресный бульон в божественный горячий врачующий напиток, который так приятно прихлебывать из глиняной пиалы в зимние иерусалимские вечера. Да, знатная росла хозяйка, и хоть не было за ней приданого, но умение ее готовить обеды, как ее славная тетка, было лучше любых денег, как говорят у евреев: «Доброе имя лучше отборного масла».